К исполнению Симфонии № 13, «Бабий Яр», Дмитрия Шостаковича в Гевандхаузе
За несколько дней до концерта в редакцию журнала «Мост» пришел наш читатель Борис Шестопал, который в течение 36-ти лет проработал в Национальном одесском филармоническом оркестре в должности концертмейстера группы гобоев. Он вдохновенно рассказал о значении предстоящего события. Мы попросили его написать о том, что его волнует и с радостью публикуем с небольшими дополнениями его материал.
«Многие слышали о Бабьем Яре, но понадобились стихи Евтушенко, чтобы люди о нем узнали по-настоящему. Были попытки стереть память о Бабьем Яре, сначала со стороны немцев, а затем – украинского руководства. Но после стихов Евтушенко стало ясно, что он никогда не будет забыт. Такова сила искусства».
7 и 8 февраля 2019 года в Большом зале лейпцигского Гевандхауза была исполнена Тринадцатая симфония Шостаковича си-бемоль минор, ор. 113 «Бабий Яр» Гевандхауз-Оркестр ,мужской хор MDR, дирижер Михаэль Зандерлинг (Michael Sanderling), солист-вокалист Михаэль Наги (Michael Nagy).
Дмитрий Шостакович – один из крупнейших композиторов XX века и один из самых исполняемых ныне композиторов. Он создал 15 симфоний, 15 струнных квартетов, 6 концертов, 3 оперы, 3 балета, а также многочисленные произведения камерной музыки, музыки для кинофильмов и театральных постановок.
Необычный талант Шостаковича был замечен сразу. Исполнение Первой симфонии, его дипломной работы по окончании Ленинградской консерватории, стало музыкальным триумфом 19-летнего композитора. Знаменитый немецкий дирижер Бруно Вальтер, услышав Первую симфонию во время своих гастролей в СССР, попросил Шостаковича прислать ему партитуру. Зарубежная премьера симфонии состоялась 22 ноября 1927 года в Берлине. Вслед за этим симфонию стали исполнять в Германии и в США, где дирижировали знаменитые Леопольд Стоковский и Артуро Тосканини. Молодой Шостакович стал в короткое время известен всему миру.
В 1929 году Бруно Вальтер возглавил Лейпцигский оркестр Гевандхауза, и 14 ноября 1929 года Первая симфония Шостаковича прозвучала в нашем городе. С этого времени (за исключением периода национал-социализма) музыка Дмитрия Шостаковича постоянно присутствует в репертуаре крупнейших оркестров Германии, камерных коллективов и звучит на радио.
Зимой 1969 года оркестр Гевандхауза под управлением Курта Мазура представил в Колонном зале Дома Союзов в Москве в присутствии Дмитрия Шостаковича свое прочтение его Пятой симфонии. Автор этих строк, будучи студентом 1-го курса ГМПИ им. Гнесиных, присутствовал на этом концерте. Запомнился такой эпизод: когда композитор поднялся на сцену, чтобы поприветствовать исполнителей, дирижер Курт Мазур поцеловал Дмитрию Дмитриевичу руку.
Уже после смерти композитора в 1975 году все 15 его симфоний были включены Куртом Мазуром в период 1976-78 годов в репертуар Гевандхауз-оркестра.
Дмитрий Шостакович несколько раз приезжал в Германию, где, по воспоминаниям его друга, немецкого дирижера Курта Зандерлинга, он чувствовал «больше признания и понимания», чем в Советском Союзе.
Участвуя в жюри первого Международного конкурса имени Баха в Лейпциге в июле-августе 1950 года, композитор был вдохновлен атмосферой города и музыкой его великого жителя – И. С. Баха. На научном конгрессе в рамках этого конкурса Шостакович выступил с сообщением «Бах – наш великий современник». Он играл на фортепиано на заключительном концерте конкурса. Победительница этого конкурса, российская пианистка Татьяна Николаева, прекрасно сыграла прелюдии и фуги из Хорошо темперированного клавира И. С. Баха. Вернувшись в Москву, Шостакович под впечатлением от этой музыки создал цикл 24 Прелюдии и Фуги для фортепиано.
В наши дни в Германии существует общество Шостаковича – Schostakowitsch-Gesellschaft, основанное музыкантами, исполнявшими его сочинения. Все началось в конце 70-х годов в ГДР. Это общество стало инициатором проведения в 2010 году «Дней Шостаковича» в местечке Гориш под Дрезденом. Там находился дом отдыха для ответственных работников и высоких гостей. Шостакович побывал в Горише дважды. В свой первый приезд в 1960 году он создал знаменитый Струнный квартет № 8 c-moll, опус 110, посвятив его памяти жертв фашизма и войны. Композитора потрясли увиденные им в Дрездене последствия чудовищных бомбардировок города англо-американской авиацией в феврале 1945 года. Музыка этого квартета несет в себе такой трагизм и такую боль, что сам Шостакович не мог слушать это свое сочинение без слез. В письме своей дочери Галине он писал: «Восьмой струнный квартет – моя музыкальная автобиография, хроника моей несчастной руинированной жизни».
Этот квартет потрясает слушателей так же, как самая известная из его симфоний, «Седьмая. Ленинградская», передавшая ужасы Второй мировой войны и существовавшего в стране тоталитаризма.
Когда в «Литературной газете» в 1961 году было напечатано стихотворение молодого поэта Евгения Евтушенко «Бабий Яр», обличающее не только преступления нацистов в годы войны, но и проявления антисемитизма в СССР, где тема Холокоста замалчивалась, это стало дерзким вызовом официальному режиму. Главный редактор «литературки» был снят с должности, а поэта объявили «антипатриотом». Тогдашний глава государства Никита Хрущов публично обвинил Евтушенко в политической незрелости и незнании исторических фактов. Но сам Евтушенко получил много писем с поддержкой. Одним из его защитников стал Дмитрий Шостакович, считавший, что «Евтушенко сделал большое дело для народа, для читающей публики», его «стихи … честны и правдивы». Сам Шостакович мучительно воспринимал факты ограничений в правах евреев, живущих в стране. Шостакович обладал очень тихим голосом и лишь по принуждению выступал с трибуны как оратор по написанному для него тексту. Его голос – голос музыки. Мало кому известен факт, что Шостакович не подавал руки лицам, проявлявшим антисемитизм в любых формах, не здоровался и не разговаривал с ними.
Шостакович позвонил Евтушенко и спросил разрешения написать музыку на его стихи. Так весной 1962 года композитор начал работу над Тринадцатой симфонией. Основой текста стали пять стихотворений Евтушенко: «Бабий Яр», «Юмор», «В магазине», «Страхи», «Карьера», в которых отражена жизнь современной России и ее недавней истории.
Запланированному на конец 1962 года исполнению симфонии руководящие чиновники от искусства пытались помешать различными способами, но премьера в зале Московской консерватории все же состоялась. Евгений Евтушенко вспоминал: «18 декабря 1962 года я слушал здесь премьеру необыкновенной симфонии Шостаковича под несчастливо-счастливым номером 13 – может быть, единственной в мире симфонии, на которой люди и плакали, и смеялись. Эта симфония по мановению дирижерской палочки легко превращала консерваторский зал то в Голгофу, то в тюремную камеру, где томится Дрейфус, то в белостокскую улочку, над которой реет белый пух погрома, то в каморку Анны Франк, то в ярмарочный балаган со скоморошьими дудочками, то в мрачные своды, под которыми происходит суд над Галилеем, то в московский магазин с тихо движущимися полу-призраками женщин. Весь консерваторский зал встал, когда на сцену между музыкантами, стучащими смычками по пюпитрам, как-то боком начал протискиваться судорожно сжимающий собственные руки человек с чуть смешным петушиным хохолком, с косо сидящими очками – Шостакович.
Я никогда не видел никого так похожего на собственную судьбу, как он. Она была такой же судорожной, дергающейся, такой же перекореженной, как он сам. Весь его облик взывал о его беззащитности, и в то же время он был могуч тем, что, не притворяясь могучим, принял на себя бремя защиты тех, кто был еще беззащитней, чем он».
Музыка Шостаковича и стихи Евтушенко рассказали о бесчеловечной трагедии, которая произошла в сентябре 1941 года под Киевом, и создали первый звучащий памятник Бабьему Яру.
Борис Шестопал
Postscriptum
Побывав на одном из концертов, мне захотелось поделиться своими впечатлениями. Огромный зал Гевандхауза был полон, хотя незначительная часть публики ушла после исполнения в первом отделении Концерта для фортепиано с оркестром № 22 ми-бемоль мажор В. А. Моцарта. Легкая, светлая моцартовская в музыка в великолепном исполнении солиста Мартина Хельмхена (Martin Helmchen) стала сильным контрастом к Тринадцатой Шостаковича, еще больше усилив ее трагичность. Все тексты исполнялись на русском языке. В программках концерта были напечатаны переводы стихов Евтушенко на немецкий язык. Кроме того, немецкий перевод можно было видеть на расположенном над оркестром экране. Меня удивило то, с какой четкостью звучал русский текст в исполнении мужского хора MDR. Как я узнала впоследствии, в этом была большая заслуга хормейстера Павла Брохлина, который в конце исполнения вышел на поклон. Замечательный солист, бас Михаэль Наги, в первой части также отличился безупречным произношением. Хотя его акцент был заметен в других частях, он возмещался чистотой звучания его голоса. Сама музыка действовала на уровне подсознания. Казалось, что зал цепенел от ужаса и страха, когда звучали части «Бабий Яр» и «Страхи». Некоторые не могли сдержать слез. Давала утешение и вселяла надежду вторая часть – «Юмор». Это порой единственная защита от произвола правителей у разных народов; неуловимый и неистребимый «политический преступник», перед ним бессильна любая власть. Удивительно, как музыка Шостаковича смогла передать эту смелость, непокорность и непобедимость юмора!
Уже после концерта я узнала, что живущая в Лейпциге и хорошо знакомая многим как замечательный аккомпаниатор Раиса Казакевич, выпускница Харьковской консерватории, посвятила Тринадцатой симфонии Шостаковича свою дипломную работу. Я благодарна ей за возможность ознакомиться с ней и открыть для себя многие тонкости и особенности этого сочинения. Это первая вокальная симфония, полностью положенная на тексты. Шостакович не раз соединял свое творчество с литературными источниками. Его вдохновляли и Гоголь, некоторые страницы которого он знал наизусть, и Чехов, и Лесков, и Зощенко, с которым он был близко знаком, а также мировая поэзия (к ней он обратился в своей Четырнадцатой симфонии) и поэзия его современников. Предшественником Шостаковича в жанре вокальной симфонии был Густав Малер, имя которого тоже связано с Лейпцигом. Сам Дмитрий Дмитриевич не раз говорил о своей любви к музыке Малера. В своих воспоминаниях о Шостаковиче польский композитор Кшиштоф Мейер, хорошо знавший его, приводит слова композитора, сказанные о музыке Малера в их последнюю встречу в 1974 году: «Его симфонии! … Моя самая любимая Первая… и, понимаете, Вторая… пожалуй. Третья, Четвертая и Пятая… Как я люблю Шестую, Седьмую… А Восьмая и Девятая! … И эта самая Десятая… Если кто-нибудь сказал бы мне, что мне остался всего час жизни, я хотел бы послушать еще раз последнюю часть «Песни о земле».
То, что дирижировал симфонией «Бабий Яр» Михаэль Зандерлинг, младший сын многолетнего друга Шостаковича, придало концерту особое значение. Его отец Курт Зандерлинг (1912–2011), еврейский музыкант, работал в Берлинской опере. В 1936 году он был вынужден эмигрировать. Выбрал Советский союз, где у него были родственники. Работал дирижером в Москве и Харькове. С 1942 года он становится наряду с Евгением Мравинским дирижером Ленинградского симфонического оркестра. В это время началась его дружба с композитором, которая не прервалась и после возвращения Курта Зандерлинга в восточную Германию в 1960 году. Он стал главным дирижером Берлинского симфонического оркестра, работал несколько лет параллельно с Государственной капеллой Дрездена. Зандерлинг встречался с Шостаковичем в его последний приезд Германию в 1972 году, приезжал к нему в Гориш. Шостакович боялся, что их будут подслушивать, и предложил выйти на теннисную площадку, где было абсолютно безлюдно. Он говорил о том, как его заставили вступить в компартию, о принуждении говорить с трибун чужие фразы. Жившему в Советском Союзе Курту Зандерлингу не надо было объяснять то, как довлела власть и как она давила творческих, инакомыслящих людей. Когда он присутствовал в 1938 году на московской премьере Пятой симфонии, слушатели боялись обернуться к соседям. «Не посадят ли нас за то, что мы это слышали?» – вспоминал он. Настолько была правдива эта музыка.
Узнав о смерти Шостаковича, немецкий дирижер был огорчен не только потому, что потерял, как он выразился, „Übervater“, высокий образец личности. Его заботило то, что произведения композитора, так тесно связанные с временем их создания, могут быть забыты. Но, к радости Зандерлинга, музыка Шостаковича прошла проверку временем. И то, что его сын стоял за дирижерским пультом и звучала Тринадцатая симфония Шостаковича, – еще одно этому подтверждение.
В начале этого года симфонию «Бабий Яр» услышали тысячи людей в Германии. Концерты состоялись в Концертном зале Берлина и в Берлинской филармонии. Солировали в них Дмитрий Белосельский и Михаил Петренко. В одни дни с Лейпцигом Симфония №13 прозвучала в Гамбурге, в новом здании Эльбской филармонии.
Елена Беленинова
